Враги – это категория, численность которой стремится к бесконечности. Ну… что ж!

Убавим!

Удавим…

А лучше – взорвем!

Валежный, Беркут

Задерживаться в Сарске Антон Андреевич не стал. Некогда.

Успех требовалось развить, закрепить, и вообще – начал бить, так добивай! Лежачего? А вы видели бегающую гадюку? Нет? А ведь ядовитая…

Освобожденцев Валежный собирался давить везде и всегда. И потому смотрел сейчас на лежащий в низине город.

Беркут.

Красивое место, кстати. Зелени много, цветов, жаль, сейчас этого не видно.

– Что в городе? – не оборачиваясь спросил он.

Даже отсюда на улицах видны были баррикады. Город готовился защищаться.

– Там создали Городской Оборонный Совет, – отчитался осведомитель. – Ввели комендантский час, ввели трибуналы. Боятся. Дернешься – расстреливают. Сутки на рассмотрение, а потом к стенке.

– Сволочи, – коротко сказал Валежный.

Ругаться не хотелось, хотелось убивать. Поэтому он повернулся к полковнику Михайлову.

– Все готово?

– Да, тор генерал.

– Тогда завтра, на рассвете, начинаем наступление.

Беркут, Ладья, Вишневое, а там и Звенигород. Каждый шаг вперед, каждый шаг к победе. А пока – очередная проверка.

Пушки и пулеметы заговорили на рассвете.

Валежный не просто так захватывал Сарск. Это большой транспортный узел, это место, откуда можно было отправить поезда. Вот в поезде он и приехал.

Бронепоездам и выпало начинать.

Как остановить бронепоезд? Только минировать пути. Но это надо уметь.

Это надо сделать. А дадут ли?

А бронепоезд в сопровождении бронеавтомобилей – вообще чудовище. Которое шло вперед, паля из всех орудий. Пулеметы, пушки, ружья… все пошло в ход.

Два места саперы разминировали под прикрытием броневиков, на большее у освобожденцев запала не хватило. Или не сумели.

Да и не ждал никто ничего подобного. Разведка у них была неплохой, но толку? Поезд движется быстрее лошади, и опять же. Как сообщить, когда все пункты связи находятся в руках противника? Пустите, дяденьки, мне о вас предупредить нужно?

А то как же…

Цензуру на письма Валежный тоже не отменял, вот еще не хватало!

Строгий контроль, учет и проверка. И нечего тут расслабляться. Вот победят… и работать придется вдвое больше. Так-то.

Артиллерия.

Пехота, которую так же доставили на место по железной дороге. Вот кавалерии не было – Валежный решил, что в данном случае, когда предстоит воевать в городе, она не поможет, и немногочисленных верховых направил на патрулирование дорог, мало ли что…

И решил поберечь пехоту.

Недостатка в боеприпасах у него не было, после Сарска-то, так что палили, и палили, и палили…

Трусами освобожденцы не были, но жить хотели больше, чем победить. А вот нападающие жизни не жалели. Ни чужой – ни своей.

К полудню кольцо обороны дрогнуло. Боевой дух у них и так был невысок, а осознание того, что их до-олго будут выкашивать кинжальным огнем, аккуратно и со вкусом, убило последние огрызки отваги.

Первые части вошли в город с восточной стороны, потом прорвали оборону южные части. Потом к Валежному прискакал порученец, и сообщил, что освобожденцы город покинули. Отступили кое-как, абы шкуры сберечь, и победители могут занять их… нет, свое законное место.

Но Валежный все равно дождался, пока бой не утихнет. Пока не подавят последние очаги сопротивления. И тронул коня, только когда над городом поплыл, зазвенел многоцветными переливами, колокольный перезвон.

Нежный, сильный и глубокий.

Он медленно въезжал в Беркут.

На улицы выходили люди. Бледные, измученные, усталые, они были похожи на недавно оправившихся от тяжелой, может, даже смертельной болезни.

Они смотрели.

И Творец, как же они смотрели!

Словно именно Творец к ним и спустился. Многие, не скрываясь, плакали. Кто-то опустился на колени, кто-то пытался благословлять проходящих солдат, слышались приветствия, здравницы, и Валежный понимал – это не протокольный парад, которые, кстати, любил Петер.

Обожал.

И принимать подарки от «любящего народа», и выезжать «в люди», заранее предупреждая о своих визитах, и еще много чего. Только вот для него все готовили заранее. Вплоть до трогательных жестов, вроде подаренного ребенком цветочка. А здесь и сейчас все это было спонтанно. И потому гораздо более ценно.

Валежный держал путь к главной площади города. Медленно, стараясь не заблудиться. Карту он знал, а вот в городе бывал только один раз и то очень давно.

И стоило ему въехать на площадь, как колокола зазвонили еще яростнее, еще звонче…

Прямо напротив здания Императорского суда стоял бюст жома Пламенного. Красивый, мраморный, украшенный белыми полотнищами.

Валежный только взгляд на него и успел бросить. А приказать ничего и не успел.

Уловив его взгляд, толпа вдруг качнулась, как единое разумное существо. И словно приливная волна захлестнула постамент. Раньше там стоял бюст императора.

Сейчас…

В пылу воодушевления и постамент свалили, расколотив вдребезги. Ладно, переживем.

– Смерть тирану!!! Смерть его защитникам!!!

Откуда он взялся, этот сопляк? Как уцелел, где скрылся?

Но сейчас он стоял на крыше суда. А потом взмах руки – и в толпу летит ручная граната.

Валежный понял, что сейчас умрет. Но даже сделать ничего не успел. Вообще ничего.

Один из сопровождающих прыгнул, вынося его из седла, закрывая собой… Валежного просто смело. О мостовую он ударился пребольно. Локтем, спиной, особенно тем местом, где она уже не совсем спина… а сверху на него рухнуло тяжелое тело.

Капитан Калитин, – вспомнил Валежный. Но даже поблагодарить не успел.

Взрыв грохнул так близко, что генерал на секунду оглох и ослеп. Тело капитана дернулось – и обмякло. По щеке Валежного потекла струйка крови.

– Капитан!

Кто-то стянул с генерала тяжелое тело.

Кто-то помог встать.

Капитан лежал рядом, лицом вниз. И был безнадежно мертв. Осколок гранаты вошел ему в основание черепа, перерубив позвоночник, словно клинок. Если бы капитан не закрыл собой генерала, Валежному бы полголовы снесло.

А убийца…

Валежный так никогда и не узнал ничего о нем. Ни имени, ни… вообще ничего.

Озверевшие люди кинулись в здание суда. Что уж там планировал мальчишка? Уйти он не успел, а кучу кровавых ошметков, которую от него оставили жители Беркута расспросить уже не получится.

Валежный опустился рядом с капитаном на колени, перевернул непомерно тяжелое тело, медленно закрыл ему глаза.

– Спасибо тебе, брат…

Брат. По оружию, по крови, по духу… Будь проклята гражданская война!

Валежный вышел в центр площади, поднял руку.

– Сограждане!

Колокола, которые после взрыва затрезвонили вдвое сильнее, громче, яростнее, потихоньку замолкали.

Замолкали и люди. Слушали. Казалось, иголку урони, так она громом прогремит о мостовую, так тихо было на площади.

– Мы пришли сюда! И обещаю, мы защитим вас! Чтобы никогда не повторилось ничего подобного! Прошу тех, кто выжил после освобожденческой оккупации, помочь нам! Ценной будет любая информация, любая помощь!

Валежный говорил недолго, но четко и конкретно.

Только по делу.

В городе снова власть императора. Действуют все прежние законы и установления. Всех учителей, врачей, чиновников просьба подойти завтра на площадь, будет организован генеральный штаб, каждому найдется дело. Гулять некогда, праздновать незачем, надо наводить порядок в своем доме. Помогайте, кто может!

Народ внимательно слушал.

Валежный договорил, спешился, передал поводья адъютанту, и шагнул к центральному храму. Творец, что же эти сволочи сделали!? Все загадили, что могли. Просто – все!

Ни дверей, ни забора, окна выбиты, стены расписаны похабщиной, что внутри, лучше и не думать, смрадом за версту несет… сволочь! Это не просто храм, это ведь и твоя история! Местной церкви уж пять сотен лет!